***
Гьакъикъи я Машрикь патан шаирар,
Аллагьдин тIвар эвезай «яр» гафунив.
Жагъай касдиз муьгьуьббатдин ивирар
Агакьайдай я вич чIехи Гьахъунив.
Аллагьди хьиз рикI кудай кас, регьим гвай,
Яр тушни бес, багъишдайди тахсирар,
Ви эвелдин, ви эхирдин илим гвай,
Шегьре рекьел гъизвайди ви жигъирар?
Ви гафарин ван жедайди, къениди,
Жумартди – ваз гудай чIавуз берекат –
Гьам тушни бес, вахъ авай сад, кIаниди,
Сабурлуди, хуьзвайди ви мярекат?
Аян тирди ви рикIевай ниятар,
Аквазвайди ви гьар са кар, са кам ви
Яр тушни бес, артухзавай мурадар
Кьилин чешме – гурзавайди илгьам ви?
Акъатайла са гунагь, са хата вай,
Эхир жедач ярди гудай жазайрин.
Агъузарда, чукурда вун патавай,
Ван хкведач ви тубайрин, сузайрин.
Уьмуьрдикай жегьнем жеда чилерал,
Руьгьни беден цIа авай хьиз жеда вун.
Ярдин вилик акъвазда вун метIерал,
Дуьа ийиз, шазда ийиз шеда вун.
Дамахар гваз рахада вав багьади:
«Заз ваъ, вуна минета Сад УстIардиз».
Лугьуда ваз даим гьахълу Худади:
«Заз ваъ, вуна дуьа ая ви ярдиз».
Кьве рикIин яз, накъвар алаз вилерал,
Вун уьмуьрлух аламукьда метIерал.
***
Сколь правы те восточные поэты,
Что вместо «Бог» писали в страстный миг
«Любимая»… Кто дал Любви обеты,
Тот истину, конечно же, постиг.
Иль не Любовь душою милосердной
Твои грехи забвенью предает?
Иль не она с решимостью бессмертной
За годом год ведет тебя вперед?
Та, чье вниманье чутко и нелживо,
Чей мягкий взор поистине всеблаг
И полон ласки… Та, кто терпеливо
Хранит от бурь твой дом и твой очаг,
Кто знает правду дум твоих полночных
И видит суть затей твоих до дна…
Иль не она – страстей твоих источник,
Твоих желаний, – кто, как не она?
Но за черту в пылу своих метаний
Не заходи, о промахе скорбя:
Она не будет слушать покаяний,
Она тебя прогонит от себя!
Жизнь станет адом, где клубятся тени,
Огнем займутся небо и земля.
И станешь ты пред милой на колени,
Смиренно о прощении моля.
Она заметит с миной горделивой:
«Пусть Бог простит всю боль моих обид!
Молись Ему!» – Но скажет Справедливый:
«Пускай тебя любимая простит!»
Так, надвое разбив сердечный стон,
И будешь ты стоять во мгле времён.
© Евгений Чеканов, 2015
ГЪВЕЧIИ ГАДА ДАКIАРДА
Пакамалай дагъдин хуьре
Циф гьатнава илисна.
Квахьна михьиз гуьзел дере,
Дагъ аквазмач хкисна.
ГъвечIи гада – текдиз кIвале
(Диде-буба – кIвалахдал)
Дарих хьанва сугъулвиле –
Ялгъузвилин бужахда.
Дуьньядиз са ава пенжер,
Гьамни – аби экран я.
Килигзава: вуч эйбежер
Дуьнья я им, девран я.
Ягъун-рекьин, кьуру лагълагъ,
Мусибатдин хабарар…
Бес дуьньяда амачни рагъ,
Шадвилерин шагьварар?..
Гена къецел алахьна циф.
КIвалин дакIар ахъайна,
Гадади гьикI цавар алциф
ЖезватIа вил эляйна.
Ачух хьана дагъдин кукIуш,
Къацу гуьзел гирвеяр.
Мад бажагьат идалай хуш
Ава маса дереяр!
Ина лекьер ава цава,
Яд михьи я булахра.
Тек кфилди агъзур гьава
Хъичирзава яйлахра.
Инсанарни чилер-цавар,
ТIебиат пак икьрарда
Ава ина – Первердигар
Рази жедай рафтарда.
А патахъ и гирведилай
Авайди велвеле я.
Хайи чилин бинедилай
Мягькемди гьи кIеле я?!
«Бес вучиз къе физва патаз
ЧIехи хьайи стхаяр,
Яд шегьеррин гьава чIугваз,
Егъи хьайи стхаяр?»
Гададин кьил суалривди
АцIанва. Ни жаваб гуй?
АцIанва рикI хиялривди –
Къуй гьар сад са суваб хьуй…
ДакIардавай тир са гада
Зунни лап фад чIавара.
Къе, ватандиз ийиз шазда,
Юргъун хьанва яргъара.
Зун экрандай къалурзавай
Гургьагурда рам хьанва.
За хуьруьз рехъ жагъурзава, –
Улам квахьай къам хьанва.
Къариблухдин кьакьан тахтар
Акьадани гъавурда
Хайи чили гузвай бахтар
Усалбур яз акурдан?
МАЛЬЧИК У ОКНА
Густой туман стоит с утра
В ауле… Вот причина,
Что не видна в окне гора
И не видна долина.
Мальчишка хмур. Отец и мать
Давно уж на работе,
А он оставлен тосковать
В родной полудремоте.
Мир виден лишь в одном окне –
На голубом экране.
Но там всё вязнет в болтовне,
Как в медленном тумане.
Там, в череде смертей и бед,
День тонет, пуст и зыбок…
Неужто в мире больше нет
Ни солнца, ни улыбок?
Но вот тумана блеклый дым
Скрывается лениво.
Окно открыв, стоит пред ним,
Мальчишка… Как красиво!
Гора открылась, а за ней –
Заросшие отроги.
Эгей! Долины зеленей
Не дарят миру боги!
Здесь так высок орлов полет,
Здесь чист родник певучий,
А зов свирели в мир несет
Три тысячи созвучий.
Здесь люди, горы и леса
Горды своим союзом,
И вечно рады небеса
Священным этим узам.
«Как хорошо в родных краях!
А там, за перевалом –
Жизнь пропадает в городах
Во мраке одичалом.
Но отчего ж туда уже
Уехали все братья?
Неужто им не по душе
Родимых гор объятья?»
Полна вопросов голова.
В душе мечты кружатся…
Душа, ты грезами жива?
Что ж, пусть они свершатся.
И я когда-то из окна
Глядел с тоской. А ныне
Вся грудь моя тоски полна
По брошенной долине.
Однажды я в тот мир шагнул,
Что видел на экране.
А вот теперь тропу в аул
Ищу в густом тумане.
Поймут ли те, кого здесь нет –
Нас, жертв самообмана,
Принявших чистый отчий свет
За блеклый дым тумана?
© Евгений Чеканов, 2015
***
И аямдин гьахъсузвилер,
Ягьсузвилер, бахстсузвилер
Гьар са рикIи кужумнава,
Къайда яз чав гатIумнава.
Лацудаз «чIуп», чIулавдаз «лаз»
Лугьудайди арифдай кьаз
Тапунив чун вердиш хьанва,
Уьмуьр туькьуьл емиш хьанва.
Эй, инсан, вун инсан я гьа,
Гьахъ – уьмуьрдин лейсан я гьа,
Ягь кумачир рикIни зигьин
Къалгъан я гьа баят чилин.
***
Эпохи этой ложь и грязь,
И бед напасть, и дряни власть
Давно в сердца проникли к нам
И чуть не нормой стали там.
Кто черным белое зовет,
Тот мудрецом у нас слывет.
Мы лжем, как дышим. Попран стыд,
И жизнь сама уже горчит.
Эй, люди, для чего нам ложь?
Ведь правда – как весенний дождь
Для всех, кто жив. А дрянь эпох
Увянет, как чертополох!
© Евгений Чеканов, 2015
КЬУРУ КЬИЛ
Риваят
Са хан хьана са заманда
Девлет, мулкар бул авай.
Мад гзаф хьун адаз кIандай,
Гьахьтин къаних тIул авай.
Гьина безек-къизил ава
Гьанаг ада чапхундай.
Нефсни ичIи кьве вил авай,
Тежедай кьван азгъундай.
Садра адав агакьна ван:
Магъарада са дагъдин
Са хазина ава кьакьан,
КIалуб авай утагъдин.
Лугьудай хьи: а хазина
Тур кас хва тир са элдин,
Сейли хьанай ам вирина
Гьардаз ахъа гъилелди.
Вуж я, вуж туш, гьикI ятIа тIвар
Чиз амачир жемятдиз,
Дегь заманрин риваятар
РикIелай физ регьятдиз.
Амма ханди эмир гана
Вичин муьтIуьгъ лукIариз:
«Жагъурна, фад гъваш, – лагьана, –
Хазина зи мулкариз.
Жагъурайдаз вичивди кьур
Гуда къизил, гимиш за,
Юргъа шивни гьулдандин тур
Ийида гьакI багъиш за.
Са гьафтеда гъун тавуртIа,
Куь кьилер за галудда,
Ам зи гъиле тун тавуртIа,
Куь килфетар хкудда!..»
КIвачелайиз и дагъ, а дагъ,
Къекъвез хьана фейибур.
Тачагъиз а къизил ужагъ,
Хквез хьана фейибур.
ЛукIар тергна залум ханди,
Галаз чпин хзанар.
Гила кIватIна азгъун чанди
Итимарни жаванар.
Гьа икI абур къекъвез хьана
Шумудни са гапIалар,
ИчIидаказ хквез хьана,
Къачуз чпин ажалар.
Къанихвилик зулумкардин
Халкь рекьизвай буьркьуь яз.
Сад кьван хьанач и няс кардин
Хура къваздай кьетIи яз.
ВикIегьвилин, кьегьалвилин
Хкатнавай куьк михьиз.
Чизвай сир и усалвилин
Амай са кас рикI михьи.
Са арифдар, игъир тир ам
Са кIвач сурун япаллай.
ЧкIай хуьруьн есир тир ам
Шалбуздагъдин хураллай.
Халкь нефсини зулумкардин
Кутунвайла кьасабдик,
Намусдивай арифдардин
Эх хъхьанач азабдик.
Адаз вири чизвай сирер,
Дегь тарихрин уламар,
Инсанриз хас кимивилер
Ва цаварин каламар.
ЭкъечIна ам вилик хандин:
«ГьинватIа заз чида ам –
А хазина пагьливандин,
За лугьун – ваз гъида ам».
Шит хъвер гъана ханди пIузал:
«И вун хьтин саилди
Са кIвач алаз сурун япал,
ГьикI таб гуй а мензилдиз?»
«Сурун япал ала зи тан,
Зи руьгь цавун капалла.
Дережадив ахьтин кьакьан
Вун агакьун яргъалла.
Мензил атIун герек туш заз,
Це заз мягькем итимар,
Лагьай гьар гаф алакьдай кьаз,
Иливдайбур тагькимар.
За гъавурда твада абур,
Фидай падни лугьуда.
На балкIанар ая гьазур,
Хучарар хьуй далудал.
На лугьузвай къизилрин кIвал
Алпан дагъдин къенева.
Магъарадиз фидай рехъ-хвал
Зи зигьинда, рикIева.
Жегьил чIавуз дагъни аран
Ийирла за кIвачелай,
Алпандин сир хьана аян
Садра заз вич-вичелай.
Тик синериз хьана хкаж,
Килигна зун винедай:
Метлеб вуч я, квахьна илаж,
Чун хьунин и дуьнеда?
Гьакимарни пачагьлугъар
Къвез алатиз, вуч жезва?
Виридакай жезва накьвар,
Гел галачиз пуч жезва…
Зи рикIел Шарвилидикай
Дегь кьисаяр хтана.
Ам дуьньяда хьайидакай
Келпягъна, шак тагъана.
Рекьидайла, халкьдин кьегьал
Алпан дагъдихъ туькIвенай.
Вичи кIватIай девлетни мал
Элдиз пайна хъфенай.
Ам акъвазай чка дагъда
Заз жагъуриз кIан хьана,
Чир ийизни гьи саягъда
Гьинал ада чан гана.
Алпан дагъда магъараяр
Гзаф гьалтна рекьел зи.
Хьанач татай мажараяр
Жаздан хьанвай кьилел зи.
Агакьна зи кьилин мензил
Алпан дагъдин кукIвал кьван.
Акуна заз, желбиз кьве вил,
Паднавай кьве патал къван.
Ам тир гзаф зурба къаяб
Акатай вич зуруник,
Риваятриз гайитIа яб,
Шарвилидин турунин.
Гьанал фена килигна зун
Мягьтел хьайи тегьерда.
Акатна зи чандик зурзун,
Акурла дар хъиткьердай:
Яргъи-гуьтIуь ава даркал
Фенвай къенез рагарин.
Кьве паднавай къванцин са къвал
Эвез хьанвай ракIарин.
Зун хъиткьердай гьахьна къенез:
Ина чIехи кIвал авай.
ДакI авачир, экв тушир бес,
Чил, къав, гьакI кьуд цал авай.
Куьгьне кьве дуст – къавни чахмах
Акъудна за чантадай.
Галукьарна чахмах цлахъ
ЦIай гъун патал арадал.
ЧIикь жагъурна ахпа кьуру,
Гьадак фад цIай кутуна.
РикIи гатаз авай хуру,
Гупа-гуп ван къачуна.
Зи бицIи цIун экуьникди
Гьатна ина рапрапар,
ИкI къизилрин «деминикди»
Жез амай зун алабар.
Зи кIвачерик са кьуру кьил
Садлагьана акатна,
Хкатай хьиз кIвачикай чил,
Зай гьарайни акъатна.
Кьилин кьве вил хьайи кьве тIекв
Акваз, хафни яна заз.
Жув квадарнач, гъилевай экв
Гуя гьайкал хьана заз.
Акуна заз са хам табагъ,
Къаргъу хьана элкъвенвай,
Адал, ифей илисиз тагъ,
Алпан гьарфар кхьенвай:
«Зун, Шарвили, иеси я
И кхьенвай гафарин.
Зи тIалаб я, зи веси я
Им зи чилин халкьариз.
И къизилар, багьа къашар
КIватIна за и уьмуьрда –
Акъажунра, алай гужар,
Гьахъ жагъурдай жигъирда.
Садавайни къакъудай затI
Авач ина – кьазва кьин.
АвунатIа вуч патал кIватI
За гъавурда твазва куьн:
Халкьдин зурба крар патал,
Руьгьдик лувар кутадай,
Четин ва дар чIавар патал
КIватIна, туна харада.
Низ жагъайтIа, хазинада
Гьич жуван нефс тваз тахьуй,
Гьич садани ам дуьньяда
Вичинди яз кьаз тахьуй.
И веси хуьр гьукумдардин
Гьахъвал авай гъиле тур,
НефстакIанвал арифдардин
Адан рикIе, кьиле тур.
Нефс тахьайтIа иликьариз,
Адаз кьуру кьил чира,
Тарс це жери иливариз –
АцIун тийир вил чира.
Ам са азгъун пачагьдин кьил
Я лугьуз, са девришди
Гайиди я, за адан гъил
АцIурайла гимишдив…»
ГьикI гудатIа а тарс-илим,
Кхьенвай а хамунал.
Кьил жагъайдаз ганвай тагьким:
Хъфин, къабух къахчуна…
Гьанлай кьулухъ, игъир хьана,
Къекъвена зун дуьньяда.
Кьуру кьил, зи са сир хьана,
Хуьзва за зи чантада…»
Шит хъвер, хандин сивел алай,
Алатай кар авачир:
«Акъудмир зун, саил, кьиляй,
Гафар рахаз алачир!
Вуч Шарвили?! Вуч Алпан дагъ?!
Кьисаяр я, махар я.
На инал заз авур лагълагъ –
Белки, ам ви ахвар я?»
«Заз таб авун ерли туш хас,
Гьар гаф михьи турус я.
Шарвилини тир якъин кас,
Алпан дагъ – чи Шалбуз я».
ЧIалахъ хьанач генани хан,
Жавабрай кьеж акунач:
«Бес хазина акьван хъсан
Жуваз вучиз къачунач?»
«За нефсиниз гана тербет,
Вердишна жув тIимилдав.
За къизилдиз гузвач къимет
Я кьиле, я гуьгьуьлда.
Акьулни руьгь михьиз пунай
Акъудзава къизилди,
Инсандивай сабур-кьарай
Къакъудзава къизилди…»
Ханди мадни гана суал
Камалэгьли игъирдиз:
«Вучиз веси, ацалтай вал,
Тамамнач на, эмир хьиз?
Вучиз икьван йисара на
А хазина-аламат
Гъиле тунач, авара, на
Чи шагьдин, гвай адалат?»
«Уьмуьр тухуз, квачиз гунагь,
Акунач заз садрани
Гьахъвал гвай я гьаким, я шагь
Гьам ина, гьам ядрани.
Гьукум гъиле гьатай инсан
Акъатзава къапарай,
Квадарзава ада виждан
Азгъунвилин пурара.
Девлет артух жеривиляй
Нефсни къати къати жез ава,
Руьгьдин рузи кьеривиляй
Сиве шумуд мез ава.
Ягьни Намус, Гьахъни Турус
Вегьена хьиз къиметдай,
Вич тай ийиз жеда цавуз,
Ферсуз яз гьар жигьетдай.
ЧIехи рикIер, руьгьдин лекьер
Кваз такьаз, ам гьат жеда.
Кесиб халкьдин кашар-мекьер
Адаз юган рат жеда.
Ахьтинбурал пак хазина
Ийиз женни ихтибар,
Азгъунвилин тур жезбина
Чпин руьгьдин тартибар?»
Хандин сивел атана хвеш:
«Вун зи патав атана!
Яни залай гьахълуди жеч?!
Тур гила сир лагьана!
Лагь фидай рехъ Алпан дагъдиз,
Яни чи пак Шалбуздиз.
Зи векилар аниз яхдиз
Фин кьадач зи намусдив.
Пар эцигдай балкIанар чал,
Алай чIехи хучарар
Вугуда за, атIун патал
Дагъдин кьакьан кунарар.
Ваз герек туш тIарун ви кьил,
Вун акъваз зи къунагъда.
Анжах сирлу рекьин шикил
ЧIугу на са табагъдал…»
Тагъ авайди хандин рикIе
Арифдардиз аян я:
«Шарвилидин веси еке
Тамамун заз масан я.
Кьуру кьилин тарс течирна,
Хазина гъун гунагь я.
Чира сифте адан сир на,
Ам руьгь патал силагь я».
Кьуьзуь касди, яз мукъаят,
Кьуру келле чандатай
Акъудайла, хандин суфат
Хьана лацу рангадай.
Аламачир я хам, я як
ГьакIан ичIи къабух я,
Инлай-анлай янаваз квак,
Хаф кутарвал савух я.
Кьве вил хьайи текIвер акун
Руьгьдиз азаб ва кичI я,
Гуя абур, хьана азгъун,
Килигзавай кьве мичI я.
Арифдарди вичин суьгьбет
Давамарна: «Чаз инал
КIан жеда дуьз терез, гьелбет,
Жервал чун гьахъ гваз инал.
Шарвилидин и шартI кьиле
Тухуниз чун мажбур я:
Терездин са хиле келле
Эцигна кьун мажбур я.
Муькуь хиле – гьа кьилив кьур
Къизилар хьун герек я.
Им касдиз, кьве хел сад авур,
Хазинадин куьлег я.
А къизилар эл паталди
Чан эцигай гьар са кас
РикIел хуьнин мел паталди
Харж авун я кар асас».
Шагь-хазина гъиле гьатун
Хандин чIехи хиял я:
Кьуру кьилив кьур къизил гун
Са цIиртI ягъай мисал я.
Тадиз ада мизан-терез
Инал гъунугъ эмирна.
Кьил – са хиле, муькуь хилез
Къизил-безек ичIирна.
Кьил авай пад залан хьана –
КIан хьана мад къизилар.
Азгъун тир хан пашман хьана,
Кьил жервал туш кьезилар.
Гъана чIехи терезар мад –
Кьил мад чилел ацукьна.
Хандин девлет эцигай пад
Хкаж хьана амукьна.
Садлагьана хан къапарай
Акъатна, кичI акатна:
«Им вуч сир я?! Лагь, авара!
Суьгьуьр яни? Лагь фад на!»
Арифдарди, хвена мизан,
КIватIна руьгьдин гуж ади:
«Им акI лагьай чIал я хьи, хан,
Шагь-хазина туш види!
Заз акур кьван ханарикай
Виридалай азгъун яз,
На инсанрин чанарикай
Як атIузва къузгъун яз.
ЖезватIани ваз вун кьакьан
Кьазвайди хьиз гъилерал,
Кьуру келле я вун гьакIан
Вилаятдин чилерал…
Кьуру кьилихъ мадни са сир
Ава, течир чарадаз.
Гьамни за ваз хъийида чир,
КIан ятIа, и арада».
Хандивай вуч жедай лугьуз,
Къах хьанвайла нуькерар,
Аватайла вич икI агъуз
Халкьдин экуь вилерай?
Арифдарди кьуру кьилин
Кьве вил хьайи тIеквера
Накьвар туна – кьве гъаб чилин,
КичI тваз хандин вилера.
Мад терездал эцигна кьил,
Камалэгьли рахана:
«Муькуь хиле эциг къизил,
Лап бицIи кIус», – лагьана.
Эцигна фад, хьанваз агаж,
Ханди гумай куьлуь кIус.
Кьил авай пад хьана хкаж,
Къизил авай пад – агъуз.
Мадни хандин фена зегьле,
Икьван чIавал чIал кьурай:
«Гила кьезил хьана келле –
Им вуч лагьай чIал хьурай?!»
«Им акI лагьай чIал я хьи, хан,
Фейи чIавуз накьвадик
Кваз амукьдач бенде-инсан
Къанихвилин хъурцадик.
Сур такунмаз, къаних касдин
Тек са руьгь ваъ, лугьуда,
КIарабарни тежер масдин
Азгъунвилив ацIуда.
ГьакI хьайила, гьар са инсан
Вичин руьгьдал, гьевесрал
Къаравул яз хьун я хъсан,
Залпанд вегьиз гъерезрал.
Вил ичIи жез хьайитIа ам,
Вердишрай вич вил атIуз.
Хъсан жеда, фейитIа ам
Дере атIуз, чуьл атIуз;
ТIимилдалди игъирвиле
Вичин кьил хуьз, беден хуьз,
Кесибвиле, шаирвиле
Руьгьда ягьдин елкен хуьз…
Вири жемят гьар сад вичин
Нефсинин лукI хьайитIа,
Халкьдикай халкь, вичел эркин,
ГьикI жеда, ни ийида?
Ватанди гьикI акъудрай цуьк,
Руьгьер тирла харапI яз?
Девлет кIватIна, кьил кьурдаз тик
Герекди накьв – кьве гъаб я.
Къуй вилериз вегьирай ам,
Рекьиз руьгьдин азгъунвал.
Халкьдин рикIяй акъатда гъам,
Квахьда чинрай пузгъунвал.
Къизилривни мал-девлетрив
Руьгь тухарун айиб я.
Ам цаварин наз-няметрив
Кадгъур авун тартиб я…»
ИкI лагьана, камалэгьли,
Кьил чантадиз хъевгьена,
Шадиз вичел цавар вили,
Кьил элкъвейвал хъфена.
Ам гьи патахъ хъфенатIа,
Гьич садазни чир хьанач,
Ам гьи чилел къекъвенатIа
Акур шегьер, хуьр хьанач.
Къаних ханни, регъуь хьана,
Катна вичин ватандай.
Лугьуда, ам суфи хьана
Дережаяр кьакьандай…
И риваят рикIел хвейи
Халкьдиз бахтар гьалал я,
Им хазина, дагъда хьайи,
Элдиз жагъай мисал я.
Амма гьар са касди къаних,
Пачагьди ва гьакимди
Ягъиз хьурай вичин къилих
Сафунай и тагькимдин.
РикIеллаз хьуй: гьардан кьилив,
Кваз такьуна тариф, тIвар,
Къведа садра – хуьрай вилив –
Кьуру кьил гвай арифдар.
ЧЕРЕП
Легенда
Жил хан когда-то, говорят.
Был туг его карман,
Но он считал, что небогат, –
Был ненасытным хан.
Окрестный край завоевав,
Он грабил всех не раз.
Имел жестокий, хищный нрав
И пару алчных глаз.
И вот однажды слух примчал,
Сводя его с ума:
Пещера есть, в пещере – зал,
А в нем – сокровищ тьма.
Простого званья человек,
Собравший этот клад,
Был щедр – и в свой далекий век
Известен, говорят.
Но звался как и кем он был,
Уже забыл народ,
Который честь родных могил,
Увы, не бережет.
И хан рабам приказ отдал
Сурово, как всегда:
«Скорей найдите этот зал!
Везите клад сюда!
Тому, кто всё отыщет там,
Дам золота сполна –
Сколь весит сам… Вдобавок дам
Кинжал и скакуна.
Недели хватит вам, рабам.
Не вздумайте тянуть,
Иль не сносить голов ни вам,
Ни семьям вашим. В путь!»
И в путь отправились рабы.
Но им не дался клад.
Кляня жестокий нрав судьбы,
Из гор пришли назад.
И отыскали смерть свою
Роды земные их…
И кликнул деспот в том краю
Джигитов молодых.
И те, проворны и крепки,
Искали клад, – пока
Не погибали от руки
Бездушного князька.
Так цвет народа истлевал
В тот злополучный год.
Но воле хана не желал
Противиться народ.
Отвага с мужеством навек
Ушли из древних гор…
И всё ж нашелся человек,
Отринувший позор.
У Шалбуздага на груди
Он жил в пустом селе,
И лишь могила впереди
Ждала его во мгле.
Но в горький час, когда сердца
Пресытились тоской,
Душа седого мудреца
Утратила покой.
Он знал секретные ходы
В глуши родимых мест,
Легко читал людей следы
И письмена небес.
И, встав пред ханом, он сказал:
«Я знаю, где тот клад.
Я покажу чудесный зал,
О, хан! Ты будешь рад».
Скривился деспот: «Нищеброд,
Ты при смерти уже!
Не одолеть такой поход
Изношенной душе».
«Да, у небес лежит в горсти
Мой дух – и часа ждет.
О, хан, тебе еще идти
До снежных тех высот.
Но не пойду я в горы сам.
Джигитов дай, – таких,
Чтоб свято верили словам
Из слабых уст моих.
Я расскажу про дикий край,
Про неприметный путь…
А ты коней скорей седлай
И вьюки не забудь.
Зал золотой от глаз сокрыт
Внутри горы Алпан.
И лишь душа моя хранит
Пути надежный план.
Я был юнцом – и в тайну гор
Нечаянно проник,
Но не забыл и до сих пор,
Как отыскал тайник.
На древней кручи высоту
Поднявшись, думал я
Про бесконечную тщету
Земного бытия.
Здесь властелина – властелин
Теснит… И что с того?
Уступы гор и ширь равнин
Не помнят никого.
Но тут мне в голову пришли
Сказанья древних лет
О незабвенном Шарвили…
Он вправду был – иль нет?
Из тьмы веков дошло до нас
Преданье: бос и гол,
Раздав добро, в свой смертный час
К Алпану он ушел.
И отыскать я захотел
Тот камень, или куст,
Где вздох последний отлетел
От незабвенных уст.
И выше я решил идти
Без карты и дорог…
О, сколько я блуждал в пути!
Чего не превозмог!
И, наконец, в седом краю
С мечтою на челе
Пришел, увидев цель свою,
К разрубленной скале,
К той глыбе, что хранила жар
Замаха сгоряча,
К той, что попала под удар
Геройского меча.
Я подошел, скрывая страх,
К подножию высот.
И тут заметил щель в камнях,
Как будто в гору вход.
Он вел во мглу, или в провал.
А рядом, напоказ,
Торчал валун – и щель скрывал
От любопытных глаз.
Я, трепеща, во мглу пошел,
Под свод пролез ползком…
О, чудо! Там был гладкий пол
И стены с потолком!
Трут и кремень – мои друзья
Явились из сумы.
Кремнем о стену чиркнул я,
Зал выхватив из тьмы.
Лучинку тонкую достал,
Услышав сердце вдруг:
На всю округу грохотал
Его громовый стук.
Лучина вспыхнула – и зал
Лучами засверкал…
О, сколько золота скрывал
Огромный этот зал!
Коснулось что-то ног моих.
Я вскрикнул – череп! Он
Иссохший слепок черт людских
Нёс из былых времен.
Чернели дыры вместо глаз,
Пугая и маня.
Но свет, который всё не гас,
Оберегал меня.
Я поднял свиток из-под ног
Пергаментный… На нем
Алпанских слов старинный слог
Глаза мне жег огнем:
«Я, Шарвили – хозяин слов,
Читаемых тобой.
Они – завет земле отцов,
Что нам дана судьбой.
А этот клад ты потрудись
Не тратить второпях.
Я собирал его всю жизнь
На праведных путях.
Ни у кого не отобрал
Богатств, лежащих здесь…
Зачем сложил их в этот зал?
Чтоб до людей донесть!
Чтоб мой народ не знал нужды
В грядущие года,
Чтоб дух его не знал узды
Нигде и никогда!
Пусть к ним никто не тянет рук.
Ведь, что ни говори,
Они – ничьи… И ты, мой друг,
За этим присмотри.
И клад заветный передай
Тому лишь из владык,
Кто справедлив – и отчий край
Тиранить не привык.
Но коль земной алчбы порок
Не будет чужд ему –
Взяв череп, преподай урок
Правителю тому.
Был череп этот головой
Корыстного царя.
Мне дервиш дал его слепой,
За грош благодаря…»
Алпанских слов старинный лад
Мне в душу тек, как мед.
Конец гласил: «Нашедший клад
Пусть череп заберет».
Я помню тайну древних гор,
Слова держу в уме.
А белый череп с этих пор
Храню в своей суме…»
Хан глянул косо: «Сколько грез
У нищего в душе!
Как много слов ты произнес!
Я в ярости уже!
Где Шарвили? Какой Алпан?
Всё наболтал ты мне!
Богатства в зале… Ты, болван,
Увидел их во сне!»
«Мне не присуща лживость, хан.
Всё было точно так.
Был Шарвили. Гора Алпан –
Наш древний Шалбуздаг».
И все ж не верил ханский взгляд
Бесхитростным словам.
«А отчего ты этот клад
Не прикарманил сам?»
«О, хан, со скудостью вдвоем
Живем мы много лет.
В душе моей, в уме моем
К богатству тяги нет.
Калечит злато испокон
Нам душу, портит ум.
Спокойный дух и крепкий сон
Теряет толстосум».
Смиренный выслушав ответ,
Хан ухмыльнулся: «Так,
Но почему же ты завет
Не выполнил, бедняк?
Коль должен быть чудесный зал
В достойнейших руках,
То почему о нем не знал
Высокочтимый шах?»
«О, хан, про жизнь владык земных
Всё ясно старику…
Я справедливых среди них
Не видел на веку.
Когда земная власть летит
В их руки – в тот же миг
Теряет совесть, честь и стыд
Любой из тех владык.
Богаче станет – нрав лютей:
Природе вопреки,
Во рту кривые, без костей,
Змеятся языки.
Торгуя Истиной вразвес,
Не зная цену ей,
Нос задирает до небес
В убогости своей.
И топчет дух высокий свой,
И верит только в плоть,
Стремясь на бедности людской
Муку себе смолоть…
Ну, мог ли я сказать про зал,
Про чудный этот клад
Тем, кто на алчность променял
Души священный лад?»
Хан улыбнулся: «Речь твоя
Приятна. Ты – мой гость…
Приличней всех, выходит – я?
Решение нашлось!
Так подскажи рабам моим:
Как ехать прямиком
До места? Ведь негоже им
Идти туда пешком.
Чтоб одолеть любой подъем
Без лишней маеты,
Я дам коней – им нипочем
Все горные хребты.
Ну, а тебе не по годам
Опасные пути.
Ты нарисуй лишь карту нам,
Рукою начерти!»
Но старец молвил: «Я в долгу
У неба и земли,
И не исполнить не могу
Завета Шарвили.
Сначала череп даст урок
Тебе, сначала ты
Узнаешь тайну древних строк,
Уйдя от слепоты…»
И алчный лик без глаз и губ,
Посланник вечной тьмы,
Изъеден молью, сух, беззуб,
Явился из сумы.
Его глазниц пустая жуть
Молчала до поры,
Но было страшно заглянуть
В две черные дыры…
Мудрец продолжил: «Старшинство –
За Истиной. Вели
Весы поставить. Таково
Условье Шарвили.
Уже несут? Отлично! Ну,
Начнем же поскорей.
Тут есть две чаши – на одну
Кладу я череп сей.
А на другую – прямо здесь
Кинь золота с лихвой.
Две чаши, хан, уравновесь –
И ключ от зала твой!
Но уговор: твоя казна
Из чаши той пойдет
На то, чтоб славить имена
Погибших за народ».
А хану, потному насквозь,
Дух алчный грыз кишки.
«Ну, что там весит эта кость, –
Он мыслил, – пустяки!
А вдруг и впрямь весь этот бред
Угоден небесам?»
И тут же пригоршню монет
Насыпал в чашу сам.
Но то ли малой дань была,
То ль череп был тяжел, –
Но чаша хана вверх пошла,
А череп вниз пошел.
Хан повелел весы сменить,
Побольше подыскать.
Но чашу злата опустить
Не удалось опять.
Взбешенный деспот крикнул: «Нет,
Не может быть того!
Скажи, бродяга: в чем секрет?
Ведь это ж волшебство!»
Но помрачневший старикан,
Качая головой,
Промолвил: «Это значит, хан,
Что древний клад – не твой!
Немудрено. Ведь ты – злодей.
В земле моих отцов
Ты плоть живую рвешь с людей,
Как коршун с мертвецов.
И хоть до неба вознеслись
Твои мечтанья, ты –
Всего лишь череп, зрящий вниз
С неверной высоты.
Но чтоб о жизни и судьбе
Задуматься ты смог,
Старинный череп даст тебе
Еще один урок…»
Умолк, стыдясь рабов своих,
Жестокий сумасброд.
Ужель теперь в глазах людских
Его презренье ждет?
Меж тем земли нагреб старик –
И черепу без слов
Набил землею в тот же миг
Глазницы до краев.
«Гляди же, хан, и не дрожи, –
Сказал он, – в этом суть.
Клади опять свои гроши,
Но положи чуть-чуть».
Монетка звякнула. Привстав,
Правитель побледнел:
Монетка вниз пошла стремглав,
А череп вверх взлетел.
И деспот в ужасе вскричал,
Опомнясь, наконец:
«Теперь он снова легким стал!
Но почему, мудрец?»
«О, хан! Коль в сердце попран стыд,
То Божьему рабу
Лишь прах могильный утолит
Несытую алчбу.
Она ползет сквозь жадный рот
И в плоть, и в кости… Ведь,
Пока он в землю не сойдет,
Всё будет вожделеть.
И потому любой из нас
Обязан, честь любя,
Смирять безумство алчных глаз,
Обуздывать себя.
А тот, кто злых желаний зов
Стыдливо не уймет,
Пускай покинет отчий кров
И странствовать идет.
Пусть корку черствую жует,
Лишь рубищем покрыт.
Пусть нищим дервишем живет,
Но совесть сохранит.
О, хан! Когда любой пойдет
К стяжанию в полон –
Как сохранит свой дух народ,
Свободный испокон?
Как будет жить? Ответ дают
Заветы Шарвили:
Разбогатевшего спасут
Две горсточки земли.
Пускай помажет он глаза
Себе землей живой –
И просветлеют небеса
Над гордой головой.
Богатства нас не утолят,
А небеса щедры.
Приносят в душу свет и лад
Небесные дары…»
Умолкнул старец – и в простор
Ушел, как свет во тьму.
Унес с собою тайну гор
И с черепом суму.
Где бродит он, в каком краю
Звучат его слова,
Куда несет суму свою, –
Не говорит молва.
Зато о хане слух большой:
Он, получив урок,
Стал суфием в стране чужой
И сан его высок…
Преданье это я слыхал
В горах моей земли.
Оно чудесно, словно зал
С дарами Шарвили.
Но тот, кто целый мир живой
В рот положить готов,
Пускай пропустит норов свой
Сквозь сито этих слов.
Пусть помнит он, что в некий миг,
В какой-то день и год
К нему придет седой старик
И череп принесет.
© Евгений Чеканов, 2015
